16 ноября празднует день рождения волгоградский писатель Александр Николаевич Цуканов.
Наш земляк (давненько стал таковым) трудился технологом на авиационном заводе, монтажником на БАМе, журналистом в районной и областной газетах. В 1982-1987 годах обучался в Литературном институте, семинары Александра Проханова и Анатолия Кима. Первая книга «Тризна по неудачнику» вышла в издательстве «Молодая гвардия» в 1988 году. Член Союза писателей СССР с 1990 года.
Печатался в журналах «Молодая гвардия», «Наш современник», «Волга», «Дальний восток», «Отчий край». Долгое время являлся автором «Литературной газеты», где были напечатаны очерки о поездках по России и за рубеж. А доро́г было много, разных дорог… Колыма, Сибирь, Урал… Объездил всю страну от Чукотки до Мурманска, от Ташкента до Еревана…
С 1995 года долгое время руководил издательством «Отрок». 5 лет возглавлял Волгоградское региональное отделение Союза писателей России. Мне посчастливилось тогда работать с ним в одной «команде».
Герои его «романов и рассказов не сутенеры и коммерсанты, и не менты, а работяги, трудоголики. Их выжигали каленым железом, раскулачивали, позже морили низкой зарплатой, им резали расценки, чтоб они не обрастали жирком, жили впроголодь… … Они могут работать по шестнадцать часов без выходных. Их немного осталось в России, они «соль земли», они главные на этой земле» (мнение самого Александра Николаевича).
Зимнояха, гора Шайтан
Отрывок из главы.
«Станция Дипкун. Для поездки в верховья Зеи Малявин выбрал Арифова. Он старше на два десятка лет, просит называть его Володькой, так проще, привычнее. На станцию Дипкун на железнодорожной платформе доставили гусеничный трелёвщик. Пытались у лесозаготовителей купить вездеход, но всё, что предлагали в Тынде и ее окрестностях, Арифов забраковал.
— Старье, не доедем. А трелевщик полегче, и двигун после капремонта, компрессия в цилиндрах, как у нового. Поверь мне, будку к нему сварим, и тот же малый вездеход.
Иван не спорит, не возражает, его потряхивает от страха. В руках старая карта-«километровка», на ней нет ни Шайтан-горы, ни ручьев, что на схеме геолога Алонина. Радует, что река Дялтула обозначена.
— По курвиметру, если двигаться по петлистому водоразделу, получается сто восемьдесят километров.
Малявин шагает от станции к продуктовому магазину. Останавливается, оглядывает фундамент здания, рядом коричневый строительный вагончик с крестным распятием на торце. На табличке надпись: «Строительство храма Вознесения Господня». Входит в оцерквленное пространство. Воскресная служба закончилась, иерей вглядывается в незнакомца.
Испытывая неловкость, Малявин поясняет:
— Да вот в долгий путь собираемся…
— Крещеный?
— Было дело, мать уговорила.
— А молиться не научила. Понятно… Имя твое как?
— Иван.
— Можем вместе помолиться… Повторяй за мной: о святителю Христов Николае! Услыши нас, грешных раб Божиих Ивана, Никодима, молящихся тебе… И моли о нас, недостойных, Содетеля нашего и Владыку, милостива к нам сотвори Бога нашего в нынешнем житии и в будущем веце, да не воздаст нам по делом нашим, но по Своей благости воздаст нам.
Иван шепчет эти странные слова, ему кажется, что прижившийся страх постепенно уходит.
— Сколько положить на возведение храма?
— По разумению своему. Иконку вот возьми, Бог даст, поможет. А молитву выучи, выучи…
Груженный продуктами, Малявин возвращается на станцию. Арифов смотрит вопрошающе.
— Что так долго?
— Будешь смеяться, но я молился с иереем в будущей церкви…
— Жаль, мне туда хода нет. Нехристь.
— Ничего, на обратном пути батюшка Никодим окрестит, как пить дать, окрестит.
От Дипкуна на запад ведет лежневка, пробитая строителями ЛЭПа. Километров на двадцать углубились по просеке, переехали вброд через Унаху. Попали в новый водораздел с обильной растительностью вдоль русла реки. Малявин разглядывает карту.
— Дальше нужно на юг, дальше только по компасу.
Арифов стоит рядом с трелевщиком, вглядывается в покатые сопки, затянутые густой порослью мелколесья.
— Пойдем краем долины, чтоб не втюхаться в марь. Где наша не пропадала!
Грохочут гусеницы по камням, сдирают дерн, подминают кустарник, петляет трелевщик меж сосен и лиственниц. Склон стал крутым, спустились в долину. Иногда трелевщик не протискивается между деревьев, оба берутся за топоры, торя просеку.
Вечером встают на ночевку в долине ручья, не обозначенного на карте. Володька кашеварит. Иван поднялся на сопку. Он хочет понять, куда тянется этот ручей. А ручей уползает далеко на юго-восток.
— Черт побери! Нужно меж сопок пробиваться в новый водораздел, чтобы держать направление на запад.
Рано утром Малявина будит Арифов, приговаривая:
— Смотри, сурок, я рыбы надергал. Нужно почистить. А я трактор пока осмотрю…
— Может, в углях запечем? Я рыбу ни разу не чистил.
— Нет, ушица нам в самый раз… Ладно, тащи хворосту. Я почищу, но варить будешь ты.
Хлебают уху молча, отмахиваясь от назойливых мух. Каждый думает о своем.
— Я вот повелся на это месторождение из-за чего?
— Из-за денег?
— Нет. Свыкся с артелью. Детдомовский я. То лагерь, то гульба. Цукан жестковат, но справедлив… Человека обидеть легко. Я всю Золотую Теньку объездил по приискам, на руднике Наталка работал. Нет, всё не то, на собраниях про равенство, а как зарплату выдавать —жилят, обманывают и делают из меня болвана.
Вот если бы все работали, как в артели… Володька осекся, задумался на миг.
— Работал у нас лагерный бродяга Теремирин, по кличке Киря. Вкалывал за двоих, работы не чурался. Зарабатывал так, что шахтерам не снилось. Вдруг на тебе! Поймали с самородком в кармане спецовки. А он не отрицает. Он — здоровый бугаина — твердит, как пацан: «Простите, братцы, бес попутал». Цукан тогда пошел против совета артели, оставили Кирю подсобником до конца сезона. Через месяц Кирю снова подловили с баночкой шлихового золота.
— Посадили?
— Сбежал. Отрастил усы, бороду, вместе с бандитами теперь наводит страх на промысловиков и старателей.
Трелевщик, взрыкивая двигателем, выползает на возвышенность. Малявин, вглядывается в окрестности через окуляры бинокля. Ни дымка, ни просеки, глухомань и бездорожье. На юго-западе простирается широкая долина. На горизонте возвышается горный кряж, отличный от приземистых возвышенностей с правой стороны реки.
— Похоже, прибыли, если судить по карте и пройденным километрам —Дялтула, левый приток Гилюя.
Арифов ходит по гололобой вершине, ищет удобный съезд. Спуск с перевала крутой. Трелевщик движется на пониженной передаче с большим креном. Впереди замаячили кусты стланика, но каменистая осыпь медленно-медленно, а затем, убыстряясь, ползет вниз, креня, увлекая за собой трактор, потерявший управление.
Выбираются из кабины ползком. Трелевочный трактор лежит на боку, притороченный груз и бочки с соляркой разметало по склону. Малявин уселся на валежину с бледным от страха лицом, сквозь прореху в штанине сочится кровь. Володька спокойно ходит кругами, осматривает повреждения. Достает из ящика с инструментом тяжелый домкрат, лом, топор.
— Спиртом ранку прижги, забинтуй. Потом сруби пару толстых сосен, ошкерь от веток. Я грунт зачищу. Будем домкратить и подваживать. Занимайся пока.
Малявин долго возится с бревнами, обрубая сучья. Арифов бурчит недовольно:
—Тебя за смертью посылать.
Он выгреб под трактором грунт с одной стороны с уклоном, с другой сделал приямок под домкрат и сидит на свернутой палатке, оглядывая долину. Ему втемяшилась мысль, что этот парень-неумеха ворочает теперь миллионами, а он — специалист высшего класса, умеющий собрать-разобрать любой механизм, должен ему подчиняться и получать денег меньше в несколько раз.
Сначала приподняли легкую хвостовую часть, подваживая, подсыпая грунт, камни, потом медленно, дюйм за дюймом пошла вверх головная часть вместе с помятой кабиной. К вечеру трактор поставили на траки. У Малявина едва хватило сил, чтобы установить палатку. Он рухнул на спальник и тут же уснул, не обращая внимания на зудящих комаров.
Разбудил рев бензинового пускача, следом забубнил двигатель на малых оборотах. Малявин выскочил из палатки, услышал привычное:
— Всё будет абгемахт! Эх, Ванюша, нам ли быть в печали? Не прячь гармонь, играй на все лады, Так играй, чтобы горы заплясали, чтоб зашумели зелёные сады!
Володька орет песню так громко, что эхо гуляет по каменистому распадку.
—Ура, ура! —скачет зайцем Иван возле трактора. —Ну ты и!.. —У него не хватает слов, чтобы выразить свой восторг. —Ты чудило, чудило!
—Да, это вам не отчеты писать…
Арифов говорит с усмешкой. Иван этому значения не придает и не понимает, о каких отчетах идет речь.
По схеме, отрисованной Цуканом на планшете, они находят плоскогорье и пологий подъем на гору Шайтан, а дом геолога Алонина найти не получается.
—Если сгорел, то пятно гари держалось бы лет двадцать. Отец говорил, что сосны и крышу дома увидел, когда спускался от гранитных останцев.
Володька Арифов привычно возится с трактором и отмалчивается. Когда Иван крепко наседает со своими «почему», говорит:
—Не суетись, нам еще ручей Удачливый надо найти, может, он что подскажет.
Утром нашли ручей, который впадает в Дялтулу, но промывка не дала ни одной приличной золотины, лишь совсем мелкие чешуйки. На третий день спокойного, рассудительного Арифова начинают одолевать сомнения:
—Это не Шайтан-гора, и река не Дялтула…
Вечером сидят у костра.
—Дух горы стережет месторождение. Бывает такая хреновина. Мне знакомый старатель Сёмка рассказывал, что в больничной палате старый копач Хворост, умирая, отдал ему рисунок. Там точные приметы заброшенного зимовья в долине реки Синеки. Якобы в зимовье под лежанкой приямок, а в нем пуд золота. Семка две недели искал, чуть было не сдох от голода, а зимовье с кладом так и не нашел. Хотя схемку имел на руках. Шайтан-гора — ее так прозвали не случайно. А может, Цукан что-то напутал… десять лет прошло».
Ну, Цукан, может, и напутал, а Цуканов Александр навряд ли. Знает, о чём пишет. Родился 16 ноября 1954 года в посёлке Усть-Омчук Магаданской области. Ведомы ему и природа тех мест, и законы, и характеры людей, населяющих эти суровые, но красивейшие, места. Известно этому человеку многое «о старательском золоте − странном металле, который губит иных».
Итак…
Кто хочет узнать, что происходило дальше на горе Шайтан, читайте роман «Старатель», с отрывком, из которого я вас познакомила.
А я спешу поздравить с днём рождения своего коллегу и друга, известного прозаика Александра Цуканова, автора десятка увлекательных книг, лауреата Всесоюзной литературной премии «Сталинград» и Государственной премии Волгоградской области.
Желаю вдохновения жить, творить, продолжать радовать своих читателей новыми и новыми книгами.
И спортивных успехов вам, Александр Николаевич, в волейбольных баталиях!
Людмила Киреева
Создание сайта