Творческое объединение «Ближний круг»

0
3251

ТВОРЧЕСКОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ

«БЛИЖНИЙ КРУГ»

г. Дубовка Волгоградской области

Староста-координатор:
Строкова Любовь Герасимовна,
Член Волгоградского отделения Союза
Военных писателей

Оргкомитет:
Павшук Владимир Алексеевич,
Член Волгоградского отделения Союза
Военных писателей
Ямбатрова Галина Геннадьевна, организатор массовых мероприятий                         Григорьева Наталья Васильевна, корректор

Дубовское районное творческое объединение «Ближний круг» создано в октябре 2006 года. Его ядро составили местные литераторы – поэты и прозаики. Вместе с ними в это творческое содружество вошла группа талантливых художников, музыкантов, мастеров народных ремесел (всего более 40 человек).

Форма работы творческого объединения – авторские вечера, творческие встречи с жителями города Дубовки и сел района, выставки, книгоиздание. В 2010 году  была подготовлена и выпущена в свет поэтическая антология «Сердцебиение», куда вошли стихи поэтов Дубовского района за период с 1910 года по 2010 год, то есть – за 100 лет. В 2011 году творческое объединение выпустило музыкальный диск «Автограф» с песнями авторов-ближнекруговцев. А с 2012 года начал регулярно выходить литературный альманах «Наше», где публикуются не только произведения членов «Ближнего круга», но и других авторов, как дубовчан, так и иногородних. За прошедшие годы (с 2012 по 2018 гг.) выпущено  уже 7 номеров литературного альманаха «Наше».

У творческого объединения «Ближний круг» есть свой герб, гимн и печать. Руководство повседневной деятельностью «БК» осуществляет избираемый голосованием староста-координатор, издательской деятельностью занимается редакционный совет.

Предлагаем вниманию небольшую подборку стихов и прозаических произведений членов творческого объединения «Ближний круг».

НИКОЛАЙ БАЛАКШИН

Род.1970 г.

Не спят отцы, чтоб спали мирно дети,-
Вот так монахи мир беспечный бдят.
Молитвами, поклонами лишают нас любви утрат.
Смиренномудрием врага срывая душепагубные сети.

Горящим сердцем обнимают бренный мир,
Чтоб с ними пребывала благодать Младенческой улыбки,
Чтоб целость сохранил кристалл вселенной зыбкий.
Для этого возносится божественный потир.

Не спят отцы, чтоб душу не растлило покрывало ночи — тьма.
И нам не стоит ослеплять злым похотеньем сердца очи.
Молитвословия лампада благодатней неги ночи.
Начало Жизни — Вечность, а не развлечений кутерьма.

Доверие

Уснул любимый, сердце взволновав.
Уснул… Как мало надо женщине для счастья!
Объятьями врачуется ненастье.
Доверчиво уснул, еще любимей став.

Уверенность и защищенность в дом вошла.
Мужчина спит. Оградой сотворю ему молитву.
Благословен тот день, что не отлился в битву.
Своею ласкою оберегу любимого от зла.

Нежней перины милого плечо…
Любимый сон избрал, припав к моим коленам.
Биенье сердца — равенство моленья.
От тихой радости на сердце горячо.
* * *
Струится звездный снегопад.
Замри… и благодать бери руками.
Непринужденно ангелы вальсируют меж нами,
А мы не можем сохранить молитвы стройный лад!
Нам непонятен строй благоговейной тишины.
Мы не согласны, как младенцы, породниться с чудом,
И потому зовемся черным людом,
Лишь дорастая званья мужа и жены.
Струится звездный снегопад,
К нему припавшие смирением одеты.
На все вопросы подает Творец ответы.
Благоговенье —
Камертон и жизни Неба лад.

ГАЛИНА ВАСИЛИСТОВА

1928 — 2012

Раздумье

Истосковалась по добру,
Сердечности и пониманью…
И дело валится из рук —
Ничто уже тогда не манит!
Куда стремилась и зачем?
Кто обогрел меня заботой?
Кому обязана я всем?
Иль жизнь мою украсил кто-то?
Мне опалили крылья те,
Кого не знать бы сроду, каюсь,
Хожу в звенящей пустоте —
На головешки натыкаюсь!

Не опоздай!

Не опоздай, не опоздай,
И не задерживай свиданья,
И не откладывай посланья
Друзьям в заснеженную даль!

Все хрупко так и ненадежно!
И разве предсказать возможно,
Где поджидает нас беда?
Вдруг будет поздно, что тогда?

Звук оборвется на лету,
Рука протянутая виснет,
И от тебя уж не зависит,
Что сердце бьется в пустоту.

Не опоздай! Твори добро,
Пока желанна твоя помощь,
Пока тебя и ждут, и помнят,
Рука руке дает тепло!

Туманы

Ходят волнами туманы,
Сыплют утренней порой
Жемчуг чистый на поляны,
Бисер звездный под горой.
Алый пар плывет по речке,
Вдалеке румянит лес…
И горят в росинках свечки —
Это чудо из чудес!
Но приходит все в движенье,
Гаснут звезды на земле.
Алой зорьки отраженье
В парусах на корабле.
День грядет!
И шум, и топот,
Злоба — быта суета!
И в душе мельчает что-то.
Исчезает красота!

ЕЛЕНА ГРОНИНА
Род. 1968 г.

Знак вопроса

Ну, кто ты мне – причина для стихов?
Лишь повод для сердечного волненья?
Или герой невиннейших грехов?
Иль алиби мое? Иль обвиненье?

С тобой вопроса «быть или не быть?»
Решать так было некогда и нечем.
За то уж благодарна, что забыть
Ты мне помог, что век мой скоротечен.

За не-же-ла-ни-е встречать с тобой рассвет,
За зной и холод, вопреки любым прогнозам,
За миллионы «да» и миллионы « нет»,
За не-по-да-рен-ные  однажды розы.

Благодарю за то, что в белом феврале
Ты чуткий сон мой превращаешь в лето.
Пусть мы теперь не вместе на земле…
Я буду помнить о тебе уже за это…

***
То ли судьба, то ли злое пророчество,
Но постучалось в мой дом одиночество.
И, не спросив у меня разрешения,
Стало  жить просто, без приглашения.

Стало со мной просыпаться до солнышка,
И выпивать со мной ночи до донышка,
И убаюкивать снами тревожными,
И убеждать, что все лучшее прожито.

И потихоньку, будто бы шепотом,
Я с ним сроднилась почти что безропотно.
В доме моем уж давно оно царствует,
Сердцем моим безнаказанно властвует.

Серое небо меня, одинокую,
Не беспокоит ни солнцем, ни грозами.
Воспоминанья стальными занозами
Больше не ранят печалью глубокою.

Стало мне душно в дому, неприкаянно,
Стала на волю проситься отчаянно
Девочка с песнями птицы израненной.
Та, что здесь раньше жила неприкаянно.

Та, что меня сберегала от зла.
Та, что согрета была моей верностью,
Что со своею безумною смелостью
Только лишь счастья от жизни ждала.

Ах, тяжело эта дверь открывается,
И невозможно почти забывать
Все, что пропало, заставив раскаяться,
И не давало свободно летать.

Я прогоняю тебя, одиночество,
Больше дружить мне с тобою не хочется,
Хочется жить мне назло всем пророчествам
И лишь о радости петь!  В одиночестве…

СЕРГИЙ ЕРМАКОВ

Род. 1963

***
Мой вечер, как ты одинок,
Горит камин и кресло манит,
А за окном все дождик льет,
Вино? …. Вино уж не дурманит.

Роятся мысли в голове,
Стараются привлечь вниманье.
Ну, а душа зовет к себе,
Она — частичка мирозданья.

Душа моя обречена….
В ней тризну страсти мне справляют,
А дни мои так быстро тают,
И не вернуть их никогда .

Я слышу стон души своей,
Я чувствую ее рыданье,
Ищу у Неба оправданья….
И Небо отвечает мне:

Души подруги — три сестры,
Без них она полна печали,
С душой их ангелы венчали,
Когда на свет явился ты.

Одна сестра зовется Верой,
Она возводит к небесам,
Она к грядущему взывает,
И помогает в жизни нам.

Надеждою зовут другую,
Что ожиданием полна,
Она, как тихая волна,
Приносит нас в страну Родную.

Любовь, их третия сестра,
Она не просит, все прощает,
Она нас к Богу провожает,
И остается навсегда.

* * *

Вторые сутки снег идет,
Кружится белою метелью.
И ветер жалобно поет
Свои холодные распевы.

Затихло все, машины спят,
И люди, души согревая,
За чаем мило говорят,
Друг другу тайны доверяя.

Смотрю в окно на снегопад,
Смотрю на белые снежинки.
Я дару неба очень рад,
И улыбаются морщинки.

Их стало больше на лице,
Мой снегопад, пятидесятый,
Метелью закружил в душе,
Уж сединою я богатый.

А снег идет, а снег летит,
Ковром равнины устилая.
И город мой  ребенком спит,
Под пледом белым улыбаясь…

***
Мой Свет, мой Ангел,
Здравствуй , здравствуй!
Проснулось солнышко уже,
И в этой светлой тишине,
Что в комнате Твоей царила,
Блистают отблески лучей,
Как будто тысяча свечей…
Рассвет запел свои мотивы.
Реснички вздрогнули Твои,
Ты потянулась сладко-сладко.
Еще немного полежи,
Мой Светлый Ангел, не спеши,
Решить успеешь дня загадки.

 

АЛЕКСЕЙ ЛЕПЕХИН

Род.1962 г.

. Загадки русской души
(О нашем единении)

На Западе ищут ответ на вопрос:
За что любят русские снег и мороз?
Что их согревает на русской земле?
Так фриц в 43-м мечтал о тепле.
Россию, конечно, умом не понять,
Попробуй у русских Россию отнять!
Не только они, но природа сама
На их стороне – и мороз, и зима!
Не зря русским эти просторы даны,
Не сыщется в мире подобной страны,
Масштабы не те, что в Европе у них,
За месяц у нас встретишь зайцев одних!
Широты России и русской души
Во многом похожи и так хороши,
Что хочется петь, да еще под гармонь.
Веселье в России, что в печке огонь,
А удаль такая у Мань и у Вань,

В мороз не боятся нырять в иордань.

Возле печки

Посидим возле печки?!
Приезжай, старина!
Баня вместо аптечки,
С чаем вместо вина.
У меня на природе,
Возле Волги-реки,
Лук, укроп в огороде,
Холодам вопреки.
Здесь легки и спокойны
Тают дни словно снег.
Вяло плещутся волны,
Всё замедлило бег.
Заведем разговоры,
Может быть, до утра,
Про родные просторы,
Сыпанём серебра
Про снега и метели,
Про души широту,
Как среди канители
Мы теряем мечту.
Как кручина-старуха
Разъедает сердца,
Но присутствие духа
Быть должно до конца.
Сколько дней нам осталось,
Знает только Господь.
Продержаться бы малость,
Чтоб врагов побороть.
Ведь они, супостаты,
Наседают на нас.
Мы Христовы солдаты,
Вот и пробил наш час.
Укрепимся молитвой,
Православным постом,
Как бронёй перед битвой,
Защитимся крестом.
И врагов одолеем,
Видит Бог, видит Бог.
Раны смажем елеем,
Это добрый итог.
Посидим возле печки?!
Приезжай, старина!
Баня вместо аптечки
С чаем вместо вина.

В поисках истины

Читая мудрости тома,
Искал я в них ответ
На свой вопрос: Что значит тьма?
И что такое свет?!
Я изучал немало книг,
Штудировал, почти
Не понимая ни на миг,
Куда же мне идти.
Листал страницы день и ночь:
Не то, не то, не то…
А время уносилось прочь…
Прожить еще бы сто!
Ах, если б знать, что целый век
В запасе впереди –
Трудись в тиши библиотек
И просветленья жди…
Но время не подвластно мне,
Вдруг век не проживу.
И бледной тенью на стене
Я скоро уплыву:
Покину этот бренный мир,
О ужас, навсегда…
Не тот был взят ориентир –
Зря тратил я года…
Зри в корень, убеждал Козьма,
Он истину постиг:
Ответы, пищу для ума
Найдешь лишь в Книге книг!

СЕРГЕЙ МАКИЕНКО

Род.1970 г.

Весеннее

Подари мне белые подснежники.
Милые, очнулись от зимы.
Этот цвет любви и первой нежности.
Наконец, дождались мы весны.

Чуть пригрело ласковое солнышко.
Зазвенели звонко ручейки.
Красота! Сидят и чистят пёрышки
На заборе кучкой воробьи.

Тёплый ветер в губы поцелует.
Захлестнуло от глубоких чувств.
Глупый ветер, он всегда ревнует,
В трубы выдувает свою грусть.

Ты сегодня небом просветлённая.
Счастья пожелаю я тебе.
Нежится в лучах душа влюблённая.
Радуга играет на стекле.

Вот букет, те самые подснежники!
На, возьми, от скромности моей.
Все живём мы будущим, надеждами.
Сердце заколдует чародей.

Радостно на сердце, день теплее.
Тает снег, весна нас окрылит.
Я не знаю, отчего, поверь мне,
Но душа и сердце… так болит!

Осеннее

Птиц печальные крики
В высоте голубой.
Вы меня уж простите —
Сердце трону рукой.

Ивы ветром качает.
Шёпот белых берёз.
Ах, душа замирает.
Дождь, как капельки слёз.

Я простой, деревенский
Из обычных крестьян.
Всё, что помню из детства,
Лопухи да бурьян.

Речка — грязная лужа,
Да пологий овраг.
Песнь весёлых лягушек,
Гуд в ушах комарья.

Недалече колодец
С родниковой водой.
Небольшой огородец,
Как все было давно!

Осеннее

Осень ласками занежит.
Рыжим стал осенний сад.
Воздух влажный, воздух свежий
Дарит чудный аромат.

С неба синей канителью
Окропят дожди поля.
Золотистою пастелью
Мастер красит тополя.

Наслаждаюсь, осень в теме —
Листопад в саду шуршит.
В клумбах чудо-хризантемы,
Куст смородины горит.

Стог соломы пахнет хлебом,
Он, как купол золотой.
Журавли под синим небом
Потянулись за мечтой.

Осень встретит нас туманом
Лёгкой прядью у реки.
И души затронут раны
Листья, словно мотыльки.

Полыхнёт в саду рябина.
Тополь будет плавить медь.
Тихо в кресле у камина
Под гитару буду петь.

Зимнее

Январь, заметают метели.
Зима и нежна, и светла.
Подснежник уснул  до апреля.
Ему не хватает тепла.

На окнах резные узоры.
Попробуй, рукою коснись.
И пишет красиво и скоро
Художника лёгкая кисть.
Смотрю на дивное  диво —
На речке хрустальный дворец.
Как быстро он сделан, красиво
Наверно, для добрых сердец.

Сад застыл, будто дивная сказка
Деревья укрыл белый мех.
Детишки летят на салазках,
И слышится радостный смех.

И вот уж февраль на подходе
Лицо от мороза горит.
И как-то всё тихо в природе
Крыжовник укутался, спит

ВЛАДИМИР ПАВШУК

Род.1949г.

Было все: и затяжка последняя,
И надрывный ругательства крик.
Были лица бессонные, бледные,
Лунный, гибнущий в пене блик.

От махры и от качки подташнивало,
Ветер рваный плевал нам в лицо,
К краю бездны волненье подтаскивало,
Голос треснул, звучал с хрипотцой.

Но никто не смирился, не сдался,
Не пошел на попятную. Нет!
В схватке с морем, как мог, подобрался,
Напружинился человек.

Море, нашу почувствовав силу,
Гнев невольно сменило на милость.
И не стало оно нам могилою.
И стихия сдалась. Это было!

Ровеснику

Ну, что ж , мой друг, ну стукнуло по …дцать…
В который раз меняем календарь?
Кто знает — очень может статься,
Что мы не будем говорить, как говорили встарь.
Не знаю, что тут виновато:
Быть может, воспитанье или так…хандра.
На мысли не нашьешь, как на кафтан, заплаты,
Сегодня — грустно, весело — вчера….
И я боюсь, что день такой наступит,
Когда я пуст, ни капельки не пьян,
Скажу себе, солидно бровь насупив:
Вложите в ножны шпагу, д * Артаньян!

Сентиментальное

Я хотел бы жить в чудесной сказке,
Где всегда тепло и люди нежные,
Где несчастный, наконец-то, был обласкан,
Позабыв тревоги, горе, страны снежные…
Чтоб маяк там был бы моим домом
И Ассоль нашел я в этой сказке,
Чтобы ветром разносило птичий гомон
И меняло море чудо-краски.
Чтоб шторма всегда сменяли штили,
Моряки с огромными усами
На простор на шхунах выходили,
Лихо управляя парусами.
А когда б в порту гремели цепи,
Я б спускался вниз, в портовые таверны,
К капитанам с трубками и в кепи,
Чтобы выпить за удачу, дружбу, верность!

АЛЕКСАНДР РЕШМЕДИЛОВ

Род.1965г.

Церквушка у околицы простая,
Не велика размерами совсем,
Для многих милая, родная
В Руси далёкой — близкий Вифлеем.

От церкви той и в хмурые погоды
Округа озаряется светло.
И несмотря на многие невзгоды,
В её стенах душевное тепло.

В лихие годы церковь устояла,
И в запустении намоленность храня,
Все годы злые кротко ожидала
В своих стенах — его, тебя, меня…

* * *

Старик сидел на лавочке, у дома
Играла в салки стайка детворы.
Смотрел на них, и вспоминались снова
Далёкие, из прошлого, дворы.

Дворы, в которых так же, но когда то
Играл и сам, с соседской детворой.
В которых детство пронеслось куда-то
И скрылось ярким солнцем за горой.

Там — память помнит — мама молодая
И дед Иван войной изранен, но живой.
Прабабушка и бабушка живая,
Отец красивый, сильный, молодой.

Мы запросто к себе водили в гости
Дружков проголодавшихся табун.
И знали обязательно, всех спросят:
— Голодные? Мыть руки и за стол.

Пусть не было в те годы разносолов,
За лакомство считала детвора
Помасленную серую краюху,
Посыпанную сахаром слегка.

И было в тех годах-дворах такое,
Куда -то потерявшееся здесь,
Щемящей грустью взявшей за живое,
Солёных чувств слезящаяся взвесь.

* * *

Когда у осени жестокий ветер злой
Вдруг отнял все её прекрасные наряды,
Оставшись обнажённой и босой,
Она расплакалась, не запросив пощады.

А ветер всё никак не утихал,
Не замечая бедной осени рыданий.
Прохожим редким в лица он швырял
Обрывки жалкие богатых одеяний.

Стыдливой осени отчаянья предел:
Весь мир её увидел обнажённость,
За полем лес, одежд лишившись, поредел,
С тоскливым видом впал вдруг в отрешённость.

Но тут зима на выручку к сестре
Спешит, от гнева всё в душе её застыло.
Сундук с одеждами потерян был в грязи,
Лишь белым саваном сестру она прикрыла.

 

ЮРИЙ РУСАНОВ

Род. 1962 г.

Ветер

Ветер, друг мой, не шуми
Под моей железной дверью.
Свою силушку уйми:
Не проникнешь в мою келью.
Плотен каменный мой круг —
Ни к чему твое старанье,
Не коснешься моих рук,
И не освежишь дыханье.
Ты затею свою брось,
Только время зря теряешь.
Здесь не каждый в радость гость,
Вольным — воля! Сам ты знаешь!

Мой удел-за легкость дум
Коротать дни в заточенье.
Пламень страсти я задул,
Принимаю очищенье.
Твой удел – гулять на воле
Да прохожих обаять,
В городах иль чистом поле
По домам их разгонять.
Так что, друг мой, не скучай,
Будет день еще застольный,
Крикну я тебе: «Встречай!
Я теперь такой же вольный!»

ИЛЯНА СТАВИЦКАЯ

Род. 1990 г.

Аромат декабря.

Согласно расписанию календаря, со дня на день должна была прийти зима. И по всем приметам должна была прийти.  Должна. Но никак не приходила. Хотя на календаре уже было первое число. А, может, зима просто не знала, что ей нужно прийти?
Может, она, как и люди, живет в слишком современном мире? Из домов которого, исчезли настенные бумажные календари с отрывными листами и каждодневными советами. Исчезли часы-домики, в которых живет кукушка Машка, выкукивая (слово- то какое необычное) ежечасно положение стрелок. Исчезла домашняя атмосфера – все стало магазинно-офисным. И сама Зима стала совсем не та.
Она отрезала русые косы, осветлилась краской «Гарньер нейчерлс» оттенком «полярный блондин», вместо очков-стеклышек, придававшим ей умильную очаровательность, водрузила на нос ультрамодные очки в строго  прямоугольной черной оправе, из длиннополого платья с воздушным шлейфом перебралась в джинсы-дудочки и мешковатый свитер с оленями. Дань моде. Перестала вызывать оленью упряжку, а все больше стала разъезжать на такси, такого ненавистного ей канареечного цвета. Что и говорить – переопылилась наша зима от современности, переопылилась.
Она перестала солить снежки в березовой кадушке: конечно, куда проще зайти в супермаркет, где на полках стоят баллончики с нетающим снегом, ватными снежками и елочными украшениями, потерявших запах сказки; перестала шить снежные шубки елкам – елки-то искусственные стали. Да и вообще взяла так однажды и переселилась из просторной избушки с лесной опушки в малогабаритную квартирку на одиннадцатом этаже.
В ее квартирке появилось много ультрасовременной техники – кофеварка, мультиварка, пароварка, – такая необходимая дань моде. Готовить-то сейчас Зиме совсем и не приходилось. Тем более горячие блюда. Забежит в кафе, перекусит ванильным пломбиром, порой шоколадным, а по выходным – фруктово-ягодным – и все, сыта на весь день.
Зима стала пить кофе. Поначалу она заваривала быстрорастворимый кофе ледяной водой из куллера, получалась быстрорастворимая невкусная ерунда. Потом Зима приноровилась просить коллег (забыла сообщить и эту новость – Зимушка стала работать в Бюро чудесных услуг) заваривать ей кофе, так как горячую воду-то она совсем-совсем не любила, и ставить его в холодильник, а после наслаждалась, точнее сказать пыталась наслаждаться этим напитком, и долго не могла понять – что же такого вкусного в нем находят люди!
Стала рано уходить из дома и поздно приходить, стала брать кучу бумаг домой, и, как следствие, стала совсем-совсем сонная, невысыпающаяся зима. Вот и снег, наверное, стал тоже невысыпающийся — никак не может высыпаться на улицы сел и городов.
Маленькая сонная девочка сидела на кровати. В салатовой пижаме с облаками. Сидела и недоумевала, почему за окном до сих пор коричневая земля и серые деревья. Когда же все вокруг побелеет? Вот взрослые странные – говорят, что скоро новый год, что уже наступила зима, что нужно писать письмо деду Морозу…. А самого главного нет! Снега нет! Ни единой снежиночки! Какая же это зима?
Зима, согласно всем правилам должна быть сказочной. Такой же, как и имя девочки, – сказочно-доброе – Алёнушка. Алёна верила в сказки, в чудеса, в Снегурочку. Верила и в то, что если написать письмо дедушке Морозу, рассказать ему о своем самом сокровенном желанье и положить его (письмо) на самую верхнюю полку в холодильнике, то оно непременно дойдет до адресата. Верила по–настоящему и очень сильно, так что все то, во что она верила непременно, сбывалось: и ранним первоянварским утром под пушистой елкой всегда находилось именно то, о чем она рассказывала Снегурочкиному дедушке в своем письме.
Каждое утро, вплоть до самого конца декабря, начиналось очень уж одинаково — бесснежно. Зима совсем забыла про детвору, которой так хотелось оставить роспись коньками на свежезамороженной речке, обкидать друг дружку снежками, слепить добродушных снежных баб. Забыла Зима и про взрослых, которым порой больше чем детям, хочется верить в чудеса и сказки. Тем более в декабре.
Зима, когда-то заметила, что многие дяди и тети похожи на невылупившихся цыплят, которые сидят в своей скорлупке и боятся высунуть свой клювик дальше надоевшей скорлупы. Такое странное скорлупное пространство. Радиусом метров пять.
А вот на то, что происходит за его пределами, странные взрослые совсем-совсем не обращают внимания. В их скорлупе может быть все: люди, мебель, посуда, окно — оно всегда держатся под контролем это скорлупное пространство, этот маленький мирок, который взрослые сами себе и создают.
А вот дети всегда смотрят гораздо дальше. Они расширяют это пространство и стараются видеть и узнавать гораздо больше вещей. Это как смотреть на горизонт. А дяди и тети только смотрят себе под ноги.
А ведь в декабре все сказочно красиво. Даже то, что очень знакомо в какой-то момент преображается, превращается во что-то совершенно волшебное. Алёне очень нравилось рассматривать зимние улицы.
В декабрьские вечера кругом воцаряется покой. Хотя предновогодние дни вертятся, словно ярмарочная карусель, затягивая в свою круговерть все больше и больше людей. Даже те, кто просто хотел пройти мимо и только полюбоваться, не остаются в стороне.
Стоит только зайти в магазин, как всех охватывает суета — такое ощущение, что за весь год люди не ели, не пили, не дарили подарков, не покупали нарядов. А придя домой, рассмотрев содержимое пакетов, кто-то огорчается, кто-то расстраивается, а кто-то вообще не понимает зачем ему все это. Вот, наверное, именно поэтому декабрьские вечера очень тихие.
Улицы становятся пустынными. Но это не страшно. Скорее наоборот, пустота означает, что именно сейчас все очень надежно и безопасно. И уличная пустота, несмотря на зимний холод, дышит теплом.
Декабрьские вечерние улицы похожи на пузатый заварочный чайник, который собрал в себя немыслимые ароматы и бережет волшебный чай, настоянный на праздничном аромате мандаринов и консервированных ананасов, ванили и корицы, он наполнен густотой новогодних мелодий и радостными ожиданиями. И тут же, в такой чайничной улице плавают словно лепестки жасмина, веселые возгласы, нежные объятья и слова благодарности.
А все здания становятся похожими на пряничные домики, с глазированной крышей и леденцовыми окошками и с забором из полосатых кокосовых трубочек.
Каждый дом похож на подарок, лежащий под елкой в шуршащей обертке, перевязанный яркой лентой, дожидающийся своего часа. Ручка на двери, словно палец, прижатый к губам; опущенные жалюзи, словно закрытые глаза; труба без дыма, словно нос, почуявший запах праздника.
Алёна очень любила наблюдать, как просыпается улица. В зимней холодной темноте один за другим, возникают огоньки. Подобно небу с ежевечерней звездной россыпью, постепенно, дом за домом, вся улица начинала просыпаться. И так происходило каждый вечер.
Этим вечером Алена села писать письмо деду Морозу. Села писать и задумалась – что же ей попросить в подарок? «Дорогой дедушка Мороз, пришли мне пожалуйста, снег» — написала Алена и пошла к холодильнику, что бы отправить письмо.
— Мр-мяу, мр-мяу, холодильная почта не работает, — услышала девочка и очень удивилась. Ведь сейчас с ней разговаривал Цезарь – очень молчаливый кот. От него и простого-то «мяу» редко добьешься, а уж что бы на человеческом языке начал разговаривать – это что-то совсем из области фантастики!
— А что же теперь делать-то? Как дедушке Морозу письмо отправить?
— Эх, ты не знаешь! А еще современная девочка! В школе учишься! –добродушно и притворно начал возмущаться кот. – Надо письмо отправить по электронной почте. Или по факсу.
— Я совсем-совсем не знаю номер дедушки Мороза, – расстроилась Алена, — и как же теперь быть?
— Я тебе помогу, не печалься. Раздобуду нужные циферки, — пообещал Цезарь.
И сдержал свое слово. Наутро, возле девочкиной кровати лежал клочок газеты, с нацарапанным шестизначным числом. Алёна потянулась, взяла его с пола, убрала в кармашек розового рюкзака, чтобы не потерять. Прислушалась.
Даже через закрытую дверь было слышно, что на кухне что-то происходит — передвигаются стулья, достается праздничная скатерть, звенят фарфоровые блюдца. Да и необыкновенный аромат, тот, что тоненькой струйкой просачивался в щелку под дверью, говорил о том, что в это утро видимо, ни одна кастрюля и сковорода в доме не остались незадействованными.
Посмотрела девочка на календарь. А там последний листок остался. Завтра уже праздник. А послезавтра новый год. А снега-то все так и нет! И письмо до сих пор не отправлено. Что же делать? Словно прочитав ее мысли, дверь приотворилась и, важной царской походкой в комнату вошел Цезарь.
— Мр-мяу, я знаю, кто тебе поможет отправить письмо деду Морозу, — важно произнес кот.
— Ты? – спросила девочка. Кот отрицательно покачал головой. – Мама? Кот сделал то же самое движение. – А кто же тогда? – очень удивилась Алёна.
— Недалеко от школы есть «Бюро чудесных услуг», я думаю нам там как раз помогут.
— А ты тоже пойдешь со мной? – удивилась девочка
— Мур-мур-мур, я, может быть, тоже хочу людей посмотреть, себя показать, — сказал Цезарь и начал важно вылизывать правую лапу. — Хотя, у меня и тут дел хватает… — кот вильнул хвостом и неторопливой походкой отправился в сторону двери.
День стоял на удивление погожий и ясный. Небо было чисто голубым, словно его только что старательный малыш раскрасил акварелью. Солнце сияло в этой высокой синеве так ярко, что на него невозможно было смотреть даже в солнечных очках. Хотя, что за глупость, носить очки от солнца в зимний день.
А вот Зима так и сделала. Совсем она отвыкла от таких ярких красок в своем мышино-сером офисе стандартной планировки. И вот сегодня, выходя на улицу, она одела темные очки, и видимо, из-за этого не заметила девчушку, идущую по узкой тропинке ей на встречу. Они столкнулись…
— Ну, осторожнее! Надо же смотреть под ноги! – завозмущалась Зима.

Но не услышав в ответ гневных оправданий, она недоуменно опустила глаза и увидела перед собой девчушку с блестящими от слез глазами. Слезки быстро–быстро наполняли глаза, словно вода поднималась в озере, и вдруг это озеро перелилось через край и … по щекам потекли соленые ручейки. Зима почувствовала себя так неуютно и некомфортно, словно забыла сделать или сказать что-то важное, а вот что — и сама вспомнить не может. Она присела на корточки и принялась утешать девчушку:
— Не плачь, милая. Прости, что нагрубила. – Зима обняла девочку, и заглянув в бездонные глаза спросила: — Тебя как зовут?
— Алена, — услышала Зима всхлипывающий ответ.
— Алёна, Алёнушка, — успокаивающим голосом произнесла Зима. — Какое сказочное имя! — И тут, словно что-то щелкнуло в ее голове, Зима вспомнила, что и она сама из сказки…И что все вокруг какое-то совсем не сказочное…. — А что ты тут делаешь? Посчитала нужным она поинтересоваться.
— Я ищу «Бюро чудесных услуг», чтобы отправить письмо дедушке Морозу, ведь завтра новый год, а у нас снег отключили……
— Отключили снег?
— Ну да. Видимо в облаках кто-то нажал на неправильную кнопочку и снег совсем-совсем не идет.
— Я помогу тебе, — сказала Зима, — давай мне письмо.
Алёна шла по узкой тропинке к дому и на душе у нее было радостно. Может, от того, что ей встретилась миловидная дамочка, которая отправит ее, Алёнино, письмо дедушке Морозу; может, от того, что ее рука была в маминой руке, а мамина рука была теплой и нежной; а может, просто от того, что совсем скоро наступит новый год.
А в этот же день, спустя несколько часов из своего офиса на улицу вышла Зима. Сегодня она надолго задержалась на работе — в предпраздничный день много заказов, писем, которые нужно отправить. Зима опустила руку в карман и почувствовала сложенный лист – это было девочкино письмо.
«Как же я могла забыть его отправить!» — горестно подумала Зима. – «Возвращаться нет смысла — все ушли домой, а офис поставлен на сигнализацию. Ждать до завтра – тоже бессмысленно. Как же быть? Ах, я тяпушка–растяпушка!» — она хлопнула себя ладонью по лбу. Получился звонкий щелчок, который словно расколдовал царящую неразбериху в зимней головушке: «А попробую-ка я сотворить сказочное чудо для девочки со сказочным именем! Раньше же я творила чудеса! Не зря меня называют кудесницей!»
И сейчас в очередной раз Зима убедилась в том, что никакая техника не сравнится с природой. Она снова подняла свой взгляд в небо. И снова увидела там чернильное бархатное покрывало, на которое кто-то по неосторожности перевернул шкатулку с бриллиантовыми сережками–гвоздиками, сверкающими звездами и серебряный ободок тонкого месяца. Потом опустила взгляд на цифровик, который на том же месте увидел черноту с белой запятой.
Совсем скоро звезды начали гаснуть. Приближался рассветный час. Чья-то невидимая рука разбирала мозаику созвездий и, наверное, складывала звезды в особую коробочку, застеленную ватой, похожую как две капли воды на ту, из которой достают елочные украшения. Месяц стал каким-то невзаправдашным, будто его не очень аккуратно приклеили на небо, и он светился не по настоящему, словно его сделали из фольги.
Так наступило еще одно декабрьское утро. Заря потерла мандариновые ладони и коснулась верхушки елового леса. Елки зажглись, словно их охватил мягкий огонь. На полоске речного льда засияла золотая лента. День обещал быть погожим. Но через какое-то время, вопреки всем приметам, небо затянули ватные облака. И на город легкими невесомыми шагами стал опускаться снег.
Алёна сегодня проснулась очень рано и нежилась в теплой постельке. И вдруг сквозь раскрытые шторы она увидела … снег. Он падал невесомо радостными хлопьями, которые, как ни странно, не таяли на тротуаре, словно осознавая свою светлую необходимость для этого города. Через четверть часа все исчезло в ватной пелене. Только редкие светофоры расплывались нечеткими пятнами, словно краска на палитре художника. Люди выходили из машин, хлопали дверцами, оживленно переговаривались, словно раньше, в суетливой будничной вечности, не замечали друг друга. Но сейчас даже звуки увязали в этом снегу. Все стали тише, спокойнее, словно почувствовали аромат декабря.
Да, декабрь имеет свой аромат. Настоящий декабрь пахнет надеждой и сказкой. В декабре, как никогда, хочется верить в чудеса и самому их творить.

 

ЛЮБОВЬ СТРОКОВА

Род.1949 г.

Акация

Так, как тогда, я больше не цвела.
В реке любви широкой и глубокой
Поднять свой парус ввысь я не смогла-
Весло любви сломалось у истока.
Припев:

Я не скрываю эту боль.
Но всю оставшуюся вечность
Благодарить тебя позволь
За ту веселую беспечность.

А виноват во всем весенний цвет:
То, что могло случиться, не случилось.
Что был мгновенным для меня рассвет,
И рана много лет в стихах сочилась.
Припев:

Но я люблю акацию в цвету
За аромат, за парус белоснежный.
В ней вижу я всегда свою мечту —
Любви неповторимой неизбежность.

Припев:

Не те мне говорили

Не те мне говорили и не то.
Не те цветы дарили, а затем
Я в не своем распахнутом пальто
Бежала наугад совсем не к тем.

Звалась любовью эта суета,
И я шептала ласково не то,
И для кого-то я была не та
В чужом вагоне, как в чужом пальто.

Вновь засыпали медленно снега
Не те дороги, улицы не те…
И исчезали в лету берега,
Но были и они не те, не те…

Пустых времен пустые имена,
Знамен знаменья не ласкали слух,
А где-то рядом стыли стремена,
Те, от которых захватило б дух!

Мне не звонит давно уже никто.
Зимой прильну к замерзшему окну —
Там девочка в распахнутом пальто.
Ее остановить? Я не рискну…

Цвет боярышника

Как цветет по весне над оврагом боярышник!
При неяркой луне как томны и загадочны барышни…

Как с полотен Рембрандта ван Рейна сошедшие.
Так легко от таких можно стать сумасшедшими.

И уже не в одном, не в одном поколении

За таких на дуэлях стреляются гении.

Слов таинственных вязь порождает безбожников.
Дышит тонкая бязь в нервных пальцах художников.

От перчаток душистых исходит сияние.
В пепле сумерек дрожь рокового свидания.

Как ничтожно мало на цветенье отпущено,
Чтоб святой стать в веках или просто…распущенной.

ТАТЬЯНА ТУМАНОВА

Род.1958 г.

Дождик льет и льет и льется
Уж который кряду день.
Моросит, дождинкой рвется.
Хмурит.Пасмурно и лень.

Эх, погода-непогода
Надоела, как тоска.
Лучей солнечных подвода
Затонула в луже сна.

Воздух свеж, пронизан влагой.
Сыро. Душу бередя,
Лето стынет пьяной брагой
Из студеного дождя.

* * *

Тихие улочки.
Мягкие булочки
В маленькой теплой кухнешке.
Добрые садики,  тень-палисадники.
Бабушка. Кошка в окошке.

Милое детство живет по соседству
В дальней седой деревеньке.
Ветлы на улицах,
Двор в пестрых курицах,
Крынки верхом на плетеньке.

Пахнет соломой,
Дойной коровой,
Кислой капустой из щей.
Теплой периной,
Сытой скотиной,
Хлебом из русских печей.

* * *
Деревня за околицей – величиной с ладонь.
И речка с ней веревочкой переплелась – не тронь.

В церквушке плачет колокол, плывет по небу стон.
И облаками рваными уносит время он.

Как жизни нашей донышко, как ветхое суденышко
Над нами облака. В них жаль и боль моя…

Над речкой плачет ивушка, с нее бежит слеза.
И в речку полноводную кунается судьба.

Деревня за околицей — величиной с ладонь,
И я с ней, как веревочкой, переплелась – не тронь!

ЖАННА ШАЦКАЯ

Род.1946 г.

Разбит сомнения гранит:
Из счастья сотканы мгновенья,
И радость сердце опалит,
Как милых губ прикосновенье.

Как милых губ прикосновенье,
Все помыслы мои чисты.
И вот теперь без сожаленья,
Я жгу последние мосты.

Я жгу последние мосты,
И пепел вдаль уносит ветер.
Пленил воображенье ты,
Как плод,что сладок, но запретен.

Как плод, что сладок, но запретен,
Соблазном пагубным манит.
Ты стал единственным на свете —
Разбит сомнения гранит.

Ложь поправ любовью,
В уста вас поцелую.
И все, что было болью,
Забуду я, ликуя.

Обид и безнадежности
Вдруг разомкнется круг.
И, задыхаясь нежностью,
В кольце любимых рук,

Прильну я к вам устало,
Взгляд ваших глаз поймав,
Забыв, что целовала,
Любовью ложь поправ.

* * *
О, лето жизни, ты уже прошло,
Твой лик запечатлен в моем сознанье.
Еще не жаль того, что отцвело,
Поскольку далеко до увяданья

Но позже, когда вдруг в листве зеленой
Позолотится за ночь первый лист.
Мелькнет (сначала очень потаенно)
О приближающейся смерти мысль.

И обожжет обидой и досадой
Печаль по уходящей красоте.
И мысль о старости и смерти станет правдой
Во всей своей разящей простоте!
***
Я с музами поэзии почти запанибрата
И почитаю их любимого коня,
Но Калиоппа, Полигимния, Эрато
Сегодня вдруг покинули меня.

И вдохновенье сразу же угасло,
Напрасным стал страстей моих накал.
Хотела я схватить за хвост Пегаса.
Увы! И он куда-то ускакал.

Зачем же трачу понапрасну нервы
И в даль манящую бессмысленно бегу?
Поэзии рассыпанные перлы
Легко найти на волжском берегу.

Вот почему поэтов тут хватает —
Раздольем Волга славится своим
И красотой своей сердца людей пленяет,
И вдохновенье щедро дарит им.

ГАЛИНА ЯМБАТРОВА

Род.1966 г.

Бойко от слова «бойкий».

… Жара, состояние анабиоза, по-русски уныния. Тупо смотрю в компьютер, который только что уничтожил мой недельный труд – путеводитель по посадской Дубовке, предназначенный для туристического сайта. Ну, кому это нужно, наконец?! Какой туризм? Раздражение овладевает сердцем, и я физически начинаю чувствовать ощущение «опустились руки». Глупее некуда кажутся попытки осмыслить образ территории, придумать некую краткую смысловую характеристику Дубовки, поднять народ на придумывание бренда и на рекламу наших возможностей. Чушь какая! Так хочется скрыться от всех и забыть все, как страшный сон. И вдруг звонок. Бойко Татьяна Васильевна. В трубке живой озабоченный голос: «Галина Геннадьевна! Вы слышали? Тут один кандидат в депутаты хочет установить рекламный щит на въезде. Давайте к нему обратимся. Пусть наш город прорекламирует, а не только себя, любимого!» И дальше: «Мы вчера ходили к дубу – территория запущена, но мы все равно пригласили специалистов из ботанического сада, они обследовали наш дуб, сказали, что надо с ним делать дальше. Теперь вот с девчонками надо будет возле деревьев порядок навести, а то перед гостями нашего города стыдно». После звонка неравнодушной, полной решимости действовать Татьяны Васильевны стало стыдно за свою слабость. Рука потянулась к клавиатуре – вновь искать источники вдохновения для путеводителя.
Дубовка – непростой город. Она имеет многослойную историю, полную чудесных тайн, а также аномальные в хорошем смысле этого слова окрестности, богатые на талантливых уроженцев. Одним из таких месторождений провинциальных звезд является Горный Балыклей – родина художников, артистов, музыкантов, поэтов и Бойко. До сих пор живут в Горном Балыклее Василий Иванович и Любовь Дмитриевна Блохины – родители Татьяны, — простые труженики, каких много в русских деревнях. Простые, да непростые. Ведь сумели они передать Татьяне определенный уровень интеллигентности, начитанности, образованности, где корень «образ» — это Образ Божий. Хотя училась Таня, как и все, в средней школе, потом в ТУ № 1 на лаборанта химанализа. Пришлось поработать по специальности на Волгоградской ТЭЦ, а потом уехать аж в Комсомольск-на-Амуре. На Дальнем Востоке жизнь не заладилась – вернулась обратно на Волгоградскую землю. Вот Дубовка никогда не нравилась – пыль, в магазинах пусто, в столовой грязь и невкусно. Хотела обратно к родителям в Балыклей. Вот тут (внимание!) вмешивается чудесный дубовский исторический промысел: опоздала на балыклейский автобус, и подружка уговорила попробовать работать в ДРСУ. Так потихоньку и прижилась. В 1989 году перешла работать в санаторий. Там и работала, до его (санатория) искусственного закрытия.
Фамилия Бойко досталась от мужа, но очень подходит к маленькой активной женщине с огромными красивыми глазами, источающими оптимизм. Тут хочется порассуждать о глазах. Вот есть такие глаза, в которых ничего не рассмотришь, а есть глаза, как у Татьяны, – зеркало души. Если всмотреться, то можно увидеть где-то глубоко и боль, и озабоченность, и другие эмоции. Только понимаешь, что сердце у нее болит не за себя, а за других. В общем, у Татьяны Васильевны глаза – как в песне, можно «смотреться до головокружения». А на первом месте ее эмоционального спектра – внимательность, готовность выслушать и с ходу помочь, иногда не дослушав до конца.
Вот это ее неравнодушие позволило много лет вести борьбу за существование санатория «Дубовка», не давать его на разграбление и уничтожение. Но силы оказались неравны, санаторий закрыт. На территории этого учреждения растут два уникальных дерева – вековой дуб и каштан. Усилиями Татьяны Бойко и ее сподвижников было организовано общественное движение «За сохранение дуба-патриарха». И, как следствие, деревья были включены в реестр старовозрастных деревьев Российской Федерации.
В 2015 году в рамках всероссийской эстафеты «Дерево — памятник живой природы» состоялось присвоение дубу черешчатому и каштану конскому официального статуса «Дерево — памятник живой природы».
Понаехали высокие гости из Москвы, из Волгограда. Статные мужчины в официальных костюмах, женщины-руководители на высоких каблуках выходили к микрофону и говорили правильные слова о сохранении природного наследия российских регионов. Торжественно сбросили покров с памятных табличек, вручили кубки и значки. А потом фотографировались все вместе на фоне дуба. Выстроились так вот в два ряда и фотографировались. А Татьяна Васильевна стояла в первом ряду и так озорно улыбалась – как маленькая девочка! Попросила кубок подержать – и так бережно его держала, с надеждой. Тогда казалось – цель достигнута, начальники обратили внимание на страшное дубовское запустение, и теперь начнет все меняться к лучшему. Но вот прошло время – опять разруха: и в санатории, и в головах. Как тут не заунывать! У кого хочешь руки опустятся, только не у Бойко.
Она абсолютно убеждена, что под лежачий камень вода не течет и надо что-то делать. При этом глагол «делать» надо понимать буквально. Делает Татьяна Васильевна все: и мусор таскает, и траву полет возле памятников природы, и по кабинетам ходит, и статьи пишет. Еще она заботливая хозяйка и бабушка отличного внука Кирилла, такого же активного непоседы. И, конечно, верный друг. Ее санаторские «девчонки» до сих пор помогают. Она просила обязательно поблагодарить Марину Филиппову, Ирину Овчинникову, Евгению Синельник, Людмилу Веселкову и других сподвижников.
Вот начальство ее недолюбливает за упрямство и несгибаемое непонимание начальственных отговорок. Как заноза, не дает спокойно сидеть. Как-то показывала переписку по санаторию и деревьям. Целый архив отписок и обещаний. Это у нас умеют.
Как сделать, чтобы вернулась в людей инициативность, желание улучшить мир вокруг себя? Задавая этот вопрос себе, каждый ли признает, что готов бескорыстно тратить свое время и нервы для общего блага? Таких людей единицы. Может, и не надо хотеть весь мир перевернуть. Точно, не надо. Нужно менять прежде всего себя. Преподобный Серафим Саровский сказал замечательные слова: «Стяжи дух мирен, и тогда тысячи вокруг тебя спасутся». Наверно, каждый православный знаком с этой фразой. Как просто! И как сложно.
В задушевных беседах в воскресной школе Покровского храма, на встречах «Ближнего круга», куда Бойко примкнула не так давно, но органично, нет-нет да бывают такие философские рассуждения. Хорошо, что есть близкие по духу люди на покровском приходе, к которому много лет относится Татьяна, в творческой среде «новых» старых друзей-ближнекруговцев, среди множества добрых дубовчан.
Поэтому начинания, которые кажутся некоторым напрасными – вовсе не напрасны. Они обязательно принесут свой плод. Если не в настоящем, то в будущем. Дуб еще долго будет распускаться. И тысячи спасутся.