Валентин Леднев

0
4818

ЛЕДНЁВ  ВАЛЕНТИН  ВАСИЛЬЕВИЧ

(04.10.1924 – 16.10.2009)

Когда читаешь стихи или прозу Валентина Леднева, невольно начинаешь думать о честности и мужестве. И не потому, что его герои таковы. Это отзывается в нас стремление самого автора видеть жизнь такою, какова она есть, и как бы ни была горька подчас правда, иметь мужество принимать ее. Не случайно самая первая его книга «С натуры», вышедшая в 1955 году, — это сборник сатирических стихотворений. Тематика их проста, они рассказывают о повседневной жизни города, о том, с чем ежедневно сталкивается каждый, о том, что, давно привыкнув, называют «мелочами быта».

Еще совсем юным (родился 4 октября 1924 года) на фронт он стремился попасть непременно военным летчиком, в тяжелые послевоенные годы он становится комсомольским работником, секретарем Сталинградского обкома ВЛКСМ. В 1949 году оканчивает Центральную комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ, а в 1955-м — Высшую партийную школу при ЦК КПСС, считая, что для партийной работы одного опыта и энергии мало. Затем работает в газетах «Молодой ленинец», «Сталинградская правда», «Советский спорт».

Все эти годы В. Леднев занимался и непосредственно литературной работой. Его первое стихотворение опубликовано в 194А году, а начиная с 1949 года его имя регулярно появляется на страницах различных газет и сборников. С самого начала его поэзии была свойственна глубокая гражданственность. Как бы ни разнились его стихи и по тематике и по стилю, они писались со страстным желанием сделать жизнь лучше, чище.

Стойкость, мужественное противостояние и своей человеческой слабости и всему, что извне мешает сохранить в себе «святое беспокойство», стало существом творчества В. Леднева. Не случайно в его лирике постоянны мотивы ветра и очистительной грозы. Поэт утверждает творческое восприятие жизни, ее диалектическое осмысление — «работа мысли — это выражение, единственно достойное лица». Человек В. Леднева не ищет счастья для себя лично, не ищет покоя «противопоказано!», он может быть счастлив лишь единением, родством со всем человечеством, служением ему. Даже получив в личное безраздельное пользование все богатства мира («Баллада об одиноком человеке»), он предпочтет разыскать обезьян: «Я им скажу: «Хоть вы меня примите — я буду собирать для вас плоды, и хлеб посею, и шалаш построю…»

Тема неравнодушия к людям, внимания и беспокойства за судьбу каждого, а значит, и всех станет одной из основных и в его романе «Асфальтовый проселок», вызвавшем неоднозначные и подчас прямо противоположные оценки критики. Нельзя не согласиться с тем, что тема «смычки» города и деревни, заявленная в названии и сквозном мотиве проселка, развита слабо. Животрепещущие производственные конфликты не имеют всей полноты психологического содержания, и центром романа становится не производство, а семья Солонцовых. И хотя и тут характеры героев раскрыты не полностью, персонажи мало проявляют себя в действии, писателю все же удалось показать одну из острейших проблем духовной жизни современного нам общества. Продолжением «Асфальтового проселка» стал роман «Цвета побежалости» (1990).

В. Леднев неоднократно избирался ответственным секретарем писательской организации. За заслуги в литературной и общественно-политической деятельности награжден орденами «Знак Почета» и «Дружбы народов». Лауреат Всеросcийской литературной премии «Сталинград» за 1996 год.

 

Библиография:

 

  1. С натуры: Сатира. — Сталинград: Кн. изд-во. — 1955.
  2. Тоска по крыльям. — Сталинград: Кн. изд-во. — 1958.
  3. Пока я жив. — М.: Сов. писатель. — 1961.
  4. Цветы и железо. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1963.
  5. Сказки. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1964.
  6. Димка-невидимка. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1964.
  7. Побежденный орел. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1964.
  8. Фонарик: Рассказы. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1965.
  9. Осколки. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1967.
  10. Ромка едет на охоту. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1968.
  11. Шаги. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1970.
  12. Цветет шиповник. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1974.
  13. Петька-Робинзон: Повести. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1977.
  14. Асфальтовый проселок. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1982.
  15. Последний колосок. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1984.
  16. Цвета побежалости: Роман. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1990.
  17. Стихотворения. — Волгоград: Станица. — 1994.
  18. Дед и внук: Дилогия. — Волгоград. — 1997.
  19. Путешествие в Доброландию. Повести для детей. — Волгоград: Издательство комитета по печати «Издатель». — 1997.
  20. Зигзаги: Избранные стихи. — Волгоград. — 1999.
  21. Зигзаги. Стихи. – Волгоград. – 1999.

 

ИЗБРАННОЕ

 

К ВОПРОСУ О РОДОСЛОВНОЙ

 

Нынче модно в родословных рыться,

Чтобы заявить в конце концов:

я, мол, предками могу гордиться,

я, мол, из дворян или купцов…

Говорят, что я похож на кельта —

вот какая древняя родня!

Что там было у родни досель-то?

Как они там жили до меня?

Все смешала мудрая природа,

уравняла грешных и святых.

Может, я из княжеского рода?

Может, я из беглых крепостных?

Может, я сучок такого древа,

где на ветках прошлого висят

и пират, и раб, и королева,

и монах, и царь, и конокрад?

Может, я и сам до нашей эры

по Европе гарцевал с мечом?

Может, кровь чужую лил без меры?

Только я не помню ни о чем…

Ах, природа, добрая ты штука,

коль о прошлом не даешь мне знать!

Много жизней помнить — это мука,

тут одну-то стыдно вспоминать…

 

 

* * *

Без гула орудий,

без звона мечей

кто наше Отечество рушит?

Законы, указы — в болоте речей,

пустеют прилавки и души…

Чем больше вождей

и приманчивых слов,

тем жить на земле беспокойней:

уж очень похожи они на козлов,

ведущих овечек на бойни!

 

* * *

Это вы-то герои?
А те, кто до вас, это пешки?
Оглянитесь назад сквозь кровавую муть:
там хохочут века
и эпохи кривятся в усмешке,
когда слышат,
что вы
“начинаете” путь.
Вы его завершаете.
Вы на печальном излете,
как стрела,
позабывшая про тетиву.
Вы пока на проценты
от прошлой работы живете
и мечты обкарнали,
как козы — траву…

 

УТЕШЕНИЕ

 

Ты устала…

Потерпи.

Не гляди так слезно.

Он придет, конец пути,

рано или поздно.

Завесенится земля,

задымят пригорки —

выйдем мы, как два нуля

мартовской восьмерки,

два нуля — два колеса

дивной колесницы,

и у катим в небеса,

где гуляют птицы.

Улетим в такую даль

времени щемящего,

где ни прошлого не жаль

и ни настоящего,

где, поросшие быльем,

бездари и гении

спят в обнимку вечным сном

в лопухах забвения…

 

Будет это.

А пока

потерпи, родная,—

солнце, ветер, облака,

ширь земли без края,

городскую суету,

очереди, стирки,

на работе маяту

и в бюджете дырки.

Потерпи, когда пою,

я пою — не плачу!

Потерпи любовь мою,

взлеты, неудачи.

Потерпи улыбки, смех,

радости, волнения…

 

Нам гораздо лучше тех…

В лопухах забвения.

 

ИГРАЕМ В ДУРАКА

 

Как будто в медленном вагоне

мы катимся через века…

Как хорошо на пенсионе —

сидим, играем в дурака!

То пики козыри, то крести,

а красных не видать пока,

и значит:

— Дураки на месте!.. —

И мы играем в дурака.

Порой стучатся мысли робко —

на волю просится строка,

но черепная спит коробка,

ведь мы играем в дурака.

Дурак — невинная забава,

но горе нам наверняка,

когда властители державы

валяют с нами дурака,

когда, прикидываясь лисом,

глаголит гений бардака,

мол, дуракам закон не писан,

мол, что ты спросишь с дурака…

То крести козыри, то пики…

И кажется, издалека

приедет к нам дурак великий

и обыграет в дурака.

ТИХИЙ ЧАС

Я отдыхаю.
В “тихом часе” —
сто двадцать медленных минут.
Лежу на надувном матрасе,
и сам от важности надут.
Слежу за насекомым родом —
там свой неторопливый быт:
одна козявка мимоходом
другую слопать норовит…
А я зажмурился, вздыхаю,
прогрелось пузо —
жарю бок.
Курортник я.
Я отдыхаю.
И радуюсь, что я—не йог.
Не морж.
Не физкультурник даже.
Жирок имею про запас.
Лежу себе на тихом пляже
и коротаю “тихий час”.
И вдруг —
как молния:
“А где-то
совсем не тихо в этот миг!”
И в мозг ударила планета,
минуя волны,
напрямик.
Там войны,
войны год за годом,
там плачут женщины навзрыд:
одна держава мимоходом
другую слопать норовит.
Там, извините, мрут, как мухи,
детишки в тихие часы
чтоб жили в роскоши тузы..”
И стало мне от зноя знобко,
и, различимые едва,
на грани спичечной коробки
я бросил страшные слова:
“Неужто и за небосводом
такой закон везде царит —
одна планета мимоходом
другую слопать норовит?”

 

* * *

Как поздно ты пришла,
как поздно —
в конце судьбы,
в конце моих тревог…
Еще на сердце не морозно,
но уж лежит нетающий снежок.
Устал…
Размыты грани между
печалями и радостями дня.
Как в небо лебеди,
надежды
все чаще улетают от меня.
Чрезмерна ты,
ты мне в избыток,
куда я дену душу и красу?
Я в жизни много вынес пыток,
но пытку счастьем
не перенесу.

 

ИЩУ ВРАГА!

                Есть упоение в бою…
                             А.С. Пушкин

Ищу врага.
По душам рыщу.
Трублю, как лось:
ищу врага!
Еще я чувствую силищу
взметнуть любого на рога.
Но почему дрожат упруго
под кожей мышцы у меня?
И почему врага,
недруга
ищу на перекрестках дня?
Не так ли о враге мечтает,
свой час последний угадав,
когда навстречу волчьей стае
уходит старый волкодав?
Мне это дорого сравненье
святою жаждою бойца,
чтобы свое предназначенье
исполнить честно,
до конца.
Ищу врага!
Он где-то рядом:
из-за туманистой строки
меня выцеливает взглядом
и скалит грозные клыки.
Иду на поединок чести.
Особых завещаний нет.
Вот только звездочку из жести
прошу покрасить
в красный цвет.

 

КРАСНЫЙ ФЛАГ

 

Когда-то лейтенантом юным

я возвратился в Сталинград

и по развалинам угрюмым

искал свой дом,

искал свой сад.

Родная улица ослепла,

и сердце сжалось от тоски:

на месте дома —

куча пепла,

на месте сада —

лишь пеньки.

Но в стороне над развалюхой,

недавно сбитой кое-как,

как будто для поднятья духа,

победно реял красный флаг.

И мама гордая стояла

в сияющем венце седин:

она и мужа ожидала,

а возвратился только сын…

Давно уж нет на свете мамы,

в других пределах жизнь течет,

но в памяти живет упрямо

тот символичный эпизод.

И вот,

стремительно старея,

я одного хочу в тиши:

чтоб красный флаг победно реял

над пеплом гаснущей души.

 

КОСТЕР

Все проще хочется писать,
все проще…
Обманчивы бубенчики словес.
Плывет мой взгляд от забалконной рощи
туда —
в заволжский сизоватый лес.
Там небо смотрится в мои озера,
открытые в немыслимом году.
Туда, увы,
я попаду нескоро,
а, может, и совсем не попаду…
Там,
у костра,
впервые осенила
своим крылом поэзия меня.
Я поздно понял:
родственная сила
у точных слов и светлого огня.
Но он живет,
мой первый костерочек,
мерцает мне слабеющим огнем.
От самых первых неумелых строчек
до этих строк
сгораю я на нем.