Анатолий Данильченко

0
3261

ДАНИЛЬЧЕНКО АНАТОЛИЙ БОРИСОВИЧ     (8.06.1940 —       )

Анатолий Борисович Данильченко родился 8 июня 1940 года в поселке Гроза Гомельского района Гомельской области. Отец его, погибший в Польше в 1944 году, был учителем математики, мать — учительницей начальных классов. Родители с детства выработали в сыне трудолюбие, стремление к знаниям и потребность в их постоянном пополнении.

Начиная с 1957-го, когда в многотиражной газете Гомсельмаша была опубликована его первая басня, А. Данильченко много сил отдавал литературному труду, выступая со стихами на страницах гарнизонной и окружной воинских газет, «Гомельской правды», журнала «Неман». Стихам были отданы его предпочтения и в первые годы обучения в Литературном институте имени М. Горького, куда он поступил в 1968 году.

Короче говоря, придя в Литературный институт поэтом, А. Данильченко вышел в 1973 году из него прозаиком, написав первую книгу романа «Люди живут семьями», которая и осуществила рвавшийся наружу интерес к героической и повседневной жизни народа. Роман этот дорабатывался уже в Волгограде, где выпускник Литинститута начал работать сначала литсотрудником многотиражной газеты Волгоградтяжстроя «Строитель», а с 1974 года — редактором, затем старшим редактором редакционно-издательского отдела Высшей следственной школы, и вышел в свет в 1976 году.

Серьезным социально-нравственным содержанием насыщена и повесть А. Данильченко «Счастливый». Герой ее — человек больной и одновременно «естественный», живущий незатейливой «биологической» жизнью и потому не замечающий ущербности, которая гнетет нормального человека. И обретает… счастье. В том мире, который, в сущности, совершил убийство личности. «Анатолий Данильченко, — отмечал И. Панкеев, — создал повесть, взывающую к нашей совести, к нашим гражданским чувствам, я бы сказал — повесть в определенной степени трагическую: по сути, в ней речь об убийстве человека. Читать ее равнодушно нельзя. Но важно, чтобы и после прочтения мы не остались равнодушными, ибо равнодушие в данном случае не просто аморально, но и опасно».

Не менее драматический характер создан А. Данильченко и в повести «Дед Кедрач». Некоторые произведения А. Данильченко переводились на иностранные языки. Очерк «Дорога в сорок лет» был опубликован в 1985 году на польском языке.

Член Союза писателей с 1977 года, А. Данильченко в 1985 — 1987 годах работал ответственным секретарем Волгоградской областной организации Союза писателей России. В последние годы возглавлял частное книжное издательство «Станица».

 

ИЗБРАННОЕ

 

НОЧЬЮ

Иринка лежала в кроватке, придвинутой вплотную к кровати родителей, и своими пухлыми ручками держалась за ладонь Лены. Только так она могла уснуть, ощущая теплую мамину ладонь и уткнувшись в нее крохотным носом. Оградительная сетка была опущена, и Лена, не вставая, могла придвинуться к дочери, привычно, почти машинально, но каждый раз с новой нежностью поцеловать ее в щеку, поправить постоянно сползающее одеяло.  Лена попробовала убрать руку, но Иринка захныкала.
— Спи, моя маленькая, мама с тобой… Борис повернулся к жене и добродушно прошептал:

— Говорил же тебе, не клади Иринку с собой. Вот и приучила. Скоро уже три года. Невеста…
Он был доволен своей Иринкой, своей женой. Так ладно все у них. Дочка — здоровая девочка, никогда не болеет, жена ласкова и внимательна, и сам он старался быть заботливым мужем и отцом. Это ему удавалось, и Борис гордился собой, считая семейное благополучие в первую очередь своей заслугой.
— Да-да, я думала об этом, — согласилась Лена. — Тише, она сейчас уснет.
Только сегодня он вернулся домой. Спешил, почти бежал в свою маленькую комнатку на пятом этаже. А когда подошел к двери, вспомнил, что Лена на работе и никого дома нет. С нетерпением ждал жену, нервно ходил по комнате, разобрал чемодан с гостинцами и подарками, белого плюшевого медвежонка с большими блестящими глазами-пуговицами усадил на стол, на самое видное место. То-то будет радости. Посидел на диване, полюбовался медвежонком, удовлетворенно похмыкал. Что там ни говори, а он хороший отец и муж. Об этом твердят все соседи и знакомые, да он и сам знает это лучше всех их вместе взятых. Был бы мир и покой в семье, если бы он ну, скажем, выпивал или просиживал допоздна за пулькой? Конечно же, нет, и Лена не была бы той женщиной, которой он смог бы гордиться. “Какой муж — такова и жена, — говорил он обычно друзьям, если приходилось слышать их жалобы на своих жен. — Хорошими жены не рождаются, их делают мужья”.
Часа три промаялся он от безделья в ожидании, когда наконец щелкнул замок в коридоре и в дверях появилась Лена. Она поставила авоську, поцеловала в губы, уткнулась носом в его подбородок и вдруг заторопилась. “Побегу за Иринкой. Скоро садик закроют. И холодильник пустой…” Опять щелкнул английский замок, и на душе у него стало как-то непонятно: волнение и досада, и радость — все переплелось, смешалось. Не успел двух слов сказать — Лена убежала… Вечно она торопится куда-то, вечно у нее неотложные дела, а для мужа времени нет. Конечно, если холодильник пустой, его надо заполнить. Но ведь не в том дело, все это пустяки. Он с досадой подумал, что мог бы и заглянуть в холодильник, и за Иринкой сходить — просто как-то в голову не пришло. Но дело не в том, все это мелочи, пустяки… А ему опять приходится ждать и нервничать, и быть недовольным за эти торопливые поцелуи в коридоре, за эту постоянную спешку. Можно ведь хоть раз не торопиться?
… А сейчас хорошо. Он лежит в чистой постели и щекой ощущает кончики пальцев своей жены. Своей Леночки. От накрахмаленных простыней — свежесть, и дышится ровно и легко. В комнате темно, только слышится за окном шум дождя, порывы ветра да урчание машин. И от этого в доме еще уютней. Пусть там себе бесится я непогода. Ему спокойно рядом с женой.
Он лежит с открытыми глазами, повернув голову к Лене, и пальцы его скользят в ее мягких волосах. Ну, что там Иринка, уснула? Посапывает “невеста”. Кажется, спит.
— Лена, — шепнул он. Не шепнул — выдохнул так, что едва расслышал свой голос. — Лено-ок, — шепнул он громче и прикоснулся к плечу жены. В ответ он услышал ровное дыхание. Ее пальцы шевельнулись на его щеке и замерли. Сначала он не понял, в чем дело, потом удивился: неужели спит? Странно, как же так?..
Лена спала, раскинув руки, одну — к мужу, другую — к дочери, словно хотела раздвоиться, поделить свою любовь поровну, никого не обижая, но в этот момент усталость настигла ее и сковала крепким сном.
Борису еще не верилось, что Лена спит. В самом деле, как же она могла уснуть, если они целый месяц не виделись, не успели поговорить толком, а главное — если он не хочет, чтобы она спала. Ему хотелось рассказать о своей командировке, о том, как удачно он справился со всеми делами, как соскучился и любит ее после каждой поездки все больше и больше… Вообще-то — что угодно, только бы говорить, говорить. Лена так хорошо умела его слушать! Может, он только потому и любит ее, что Лена умеет слушать — молча, с улыбкой, ни в чем не возражая. Это он и называл “уметь слушать”. Ему хотелось, чтобы Лена не спала, но разбудить ее не позволяло самолюбие и обида: как она могла уснуть, как посмела? И
какая-то непонятная тревога зарождалась в его груди.
Он высвободил голову из-под ее руки, надеясь, что Лена проснется. Она сквозь сон отняла руку от Иринки, повернулась на бок и застыла.
— Ты спишь? — спросил он нервно.
— Нет… нет, — пробормотала она и машинально погладила его плечо.
Минут пять он лежал молча, надеясь, что она все-таки проснется, потом резко пошевелился. И опять ее рука погладила плечо, и опять обмякла и стала тяжелой. Он тихонько выполз из-под одеяла, осторожно ступил на пол. Ступнями нащупал мягкие шлепанцы и, уже не желая будить жену, на цыпочках вышел.
На кухне в потемках отыскал выключатель. Яркий свет ударил в глаза и заставил его вздрогнуть, как от боли. Борис сел на жесткий стул, из верхнего ящика кухонной тумбочки достал сигареты, чиркнул спичкой. Огонек плясал перед глазами, никак не мог соединиться с кончиком сигареты. Наконец он прикурил, жадно затянулся, затаив дыхание, долго держал в себе дым, пока в горле не запершило, потом шумно выдохнул и тупо уставился на раковину около газовой колонки. Из крана капала вода, размеренно, крупными каплями: кап, кап, кап, и в такт капель машинально постукивала его нога в шлепанце.
Почему, как, откуда появилась эта тревога, но она все нарастала, потом вдруг сменялась досадой, обидой. И опять — тревога.
Размеренный стук капель из крана раздражал, Борис вскочил и резко крутнул вентиль. Две последние капли простучали в висках: тук, тук — и утихли. Он стиснул губами сигарету… Да нет, ересь. Она просто устала. Она его так любит! И он любит. Он попытался представить рядом с собой другую женщину, но выходило плохо, как-то ненатурально; закрыв глаза, хотел “увидеть” Лену с посторонним, мужчиной — вообще не получалось, и мысль сама казалась дикой.
Он вздрогнул и поежился. Сырой ветер подул в раскрытую форточку, и ему стало холодно. Посмотрел на окно, и его взгляд привлекла щель между подоконником и рамой — узкая, длинная и глубокая. С краю рама откололась, образовав в одном месте большую дыру — почти сквозную. И хотя было начало лета, Борис почему-то подумал, что зимой в щель будет дуть, надо замазать. Попытался вспомнить, есть ли у него в запасе замазка, но так и не вспомнил. Кажется, где-то была. А может быть, и нет. Ну, да все это пустяки.
Он высвободил ноги из шлепанцев, поджал к груди, упершись пятками в край стула, уткнулся подбородком в колени и закурил новую сигарету.
За спиной скрипнула дверь. Он напрягся, но не повернул головы, как будто не слышал, что вошла Лена. Она притронулась к его плечу и спросила неуверенно:

— Что ты тут делаешь?
Он молчал, не двигаясь, не поднимая глаз, и упорно смотрел на кончик сигареты. Он сдерживался, стараясь выглядеть спокойным.
Лена ждала, и он тихо сказал:

— Курю.
— Ты замерз. Пойдем…— попросила она робко и ласково, не решаясь дотронуться до него еще раз.
Он промолчал, продолжая смотреть на кончик, сигареты.
— Ну что ты убежал? Пойдем…— Ее голос звучал, совсем тихо, и виновато.
— Ничего. Просто захотел курить. Других слов Борис не нашел. Или не хотел находить, смутно чувствуя и свою вину, еще не осознанную, непонятную. Он знал, что начни говорить — и успокоится, и все станет на свои места, но слова не приходили. Он скосил глаза в ее сторону. Лена стояла рядом. Короткий ситцевый халат, накинутый на плечи, был расстегнут. Она заметила его взгляд и поспешно запахнула халат. Ему вдруг стало, жалко ее и жалко себя… И все больше сдавливало в горле. Ну, что она стоит над душой!
— Иди… Я сейчас…
Борис понимал, что нелепо сидеть в кухне, но так сразу встать и вернуться в комнату он не мог. Вообще-то ничего не произошло, какого черта он здесь торчит? Расстроился, как мальчишка… Пустяки, мелочи. Лена его любит, и он… и он любит. Конечно же, любит, но не в том суть. Важно, чтобы любили его.
Он докуривал третью сигарету, когда опять скрипнула дверь и показалась голова Лены.
— Боря…
Он взглянул еще раз на трещину в окне, криво усмехнулся и пошел вслед за женой в комнату.
…Она сразу же уснула, только успев сказать: “Намоталась я за день”. Сказала как-то безразлично и устало. И он засыпал спокойно. Шум дождя утихал, смешивался с другими звуками. В тусклом свете огней города поблескивали дождинки, скорее — водяная пыльца. Ливень отшумел, и только моросило. Еще доносилось приглушенное урчание машин. Но урчали они вяло, без натуги. И совсем тихо.

Библиография:

  1. Памятники героям. Первые мозоли: Стихи. — Советская Белоруссия. — 1966,20 августа.
  2. Здравствуй! Стихи. — Советская Белоруссия. — 1967,12 февраля.
  3. У знамени: Стихи. — Неман. — 1968. — № 2.
  4. Белый город: Стихи. — Неман. — 1968. — № 6.
  5. Ходоки: Рассказ. — Крокодил. — 1969. — № 27.
  6. Откровенный разговор: Стихи. — В кн.: Родник. — Минск: Беларусь. — 1970.
  7. Зеленый берег: Повесть. — Неман. — 1973. — № 4.
  8. Зеленый берег: Повесть. — Минск: Мастацка лiтаратура. — 1976.
  9. Люди живут семьями. Кн. 1. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1976.
  10. Люди живут семьями. Кн. 2. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1980.
  11. Свой корень: Рассказ. — Подъем. — 1981. — № 2.
  12. Глоток воды. — В кн.: Встреча: Рассказы. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1982.
  13. Один на один. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1983.
  14. Дело совести. — М.: Молодая гвардия. — 1985.
  15. Дорога длиною в жизнь. — Литературная Россия. — 1985. — № 15.
  16. Дорога в сорок лет. — Советская литература. — 1985. — № 5 (на польском языке).
  17. Осенние туманы: Роман. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1986.
  18. Счастливый. — Волга. — 1987. — № 2.
  19. Метелица. — М.: Современник.— 1988.
  20. Счастливый: Повести и рассказы. — Волгоград: Нижне-Волжское кн. изд-во. — 1990.
  21. Дед Кедрач. — Нива. — 1990. — № 3—4.
  22. Люди живут семьями. — Волгоград: Станица. — 1994.
  23. Мы — из войны: Повесть. — Отчий край. — 1994. — № 1.