Юрий Окунев

ОКУНЕВ ЮРИЙ АБРАМОВИЧ

01.03.1919 — 4.04.1988

Израиль Абрамович Израилев в качестве творческого псевдонима взял имя пропавшего без вести в самом начале Великой Отечественной брата Юрия и материнскую фамилию. Так на свете появился нежный, лиричный поэт Юрий Окунев, астраханец по рождению, оставивший нам в наследство неповторимые по накалу чувств и форме выражения образцы фронтовой и любовной лирики.
Писать стихи он начал очень рано, а «выходить на публику» — ещё до того, как детское словотворчество превратилось в поэзию. Поэт был рождён 1 марта 1919 года в Астрахани в семье рабочего. Стихи он писал с восьми лет.
Мать — Фаина Зиновьевна Окунева — училась в Саратовской консерватории в классе вокала знаменитого певца и педагога М.Е. Медведева, первого исполнителя партии Ленского в опере П.И. Чайковского «Евгений Онегин». После окончания учёбы работала в Саратовском оперном театре, исполняла сольные партии (лирико-колоратурное сопрано).
Отец поэта, Израилев Абрам Исаевич (Израилевич), рабочий, токарь по металлу, работал в Саратове на заводе. В последние годы жизни (с 1929 г.) служил в государственных учреждениях Саратова. Умер от тифа в 1932-33гг.

(рукой поэта указаны две разные даты).
Известно, что после смерти Фаина Зиновьевна Окунева с сыновьями переехала из Саратова в Сталинград, где ей предложили работу – она стала солисткой симфонического оркестра при Сталинградском радиокомитете.
В 1934 г. будущий поэт окончил школу-семилетку и продолжил учёбу на рабфаке при Сталинградском педагогическом институте.
В 1936 году Юрий Окунев становится студентом литературного факультета Сталинградского пединститута. Одновременно с учебой работал в областной газете «Молодой ленинец» литературным сотрудником, а впоследствии — заведующим отделом литературы и искусства.
В 1938 г. поэт был принят по конкурсу на заочное отделение Литературного института в Москве (семинар Павла Григорьевича Антокольского), через год перевелся на очное отделение (семинар Ильи Львовича Сельвинского). Ещё год спустя девять месяцев молодой литератор работал в газете «Московский комсомолец» — заведовал литературной консультацией и сам печатался. Все студенты Литинститута работали в то время; занятия в институте проходили по вечерам.
22 июня 1941 г. Окунев ушёл добровольцем в армию. Печатался в армейской и фронтовой печати. В октябре 1945г. был демобилизован и с ноября победного года продолжил учёбу в Литинституте.
Всё лето 1946 года в разрушенном Сталинграде работал корреспондентом в выездной редакции «Комсомольской правды», писал стихи и стихотворные плакаты. В октябре 1947 году он получил диплом об окончании Литературного института имени М. Горького.
В 1948 — 1951 г. поэт работал редактором художественной литературы областного книжного издательства, с 1951 по 1954 год руководил литературным объединением при газете «Молодой ленинец», в 1955 г. принят в члены СП СССР, в 1956 г. учился в Москве на Высших литературных курсах. С 1948 г. и до самой смерти 4 апреля 1988 г. Юрий Окунев жил в Сталинграде-Волгограде.
Начав обучение в Литературном институте до начала Великой Отечественной войны, поэт окончил вуз уже во второй полови­не 1940-х. Первые публикации поэта относятся к 1936 году. К этому же году относится и издание краевой газеты «Дети Октября» — альманах «Стихи счастливых», в который вошли стихи юных поэтов. В нём были напечатаны стихи друзей Ю. Окунева: Коли Отрады (Николай Отрада погиб в марте 1940 г. на финской войне), Миши Луконина и Гриши Финна. С поэтом-фронтовиком Михаилом Кузьмичом Лукониным и Григорием Романовичем Финном (военврач на фронте, в дальнейшем – заведующий кафедрой микробиологии Волгоградского мединститута) Юрий Окунев дружил всю жизнь. В 1936 году также в газете «Сталинградская правда» было опубликовано стихотворение, посвящённое памяти Федерико Гарсиа Лорки, расстрелянного фашистами.
Член Союза писателей СССР, Юрий Окунев – автор поэтических сборников «Сталинградцы» (1948 г.), «На земле Сталинграда» (1952 г.), «Стихи» (1954 г.), «Стихи и поэмы» (1957 г.), «Лирика» (1962 г.), «Всегда сначала» (1963 г.), «Лирика прежде всего» (1968 г.), «Приверженность» (1972 г.), «Навсегда» (1984 г.) и многих других. После смерти поэта вышла в свет книга его стихов «Не лгите дневникам» (1989 г.). Публиковался в альманахе «Литературный Сталинград», в журна­лах «Октябрь», «Новый мир», «Волга». Занимался поэтическими переводами.
Безусловно, война оставила свой след и в душе, и в поэзии Юрия Окунева. Её отголоски — и в поэме «Подвиг», и во множестве стихотворений, таких, как «На рассвете в Полтаве», «Базар у рейхстага», «Грюнау», «Магда Штегман», «Иоганна», «Ведь у победы запах есть…», «В сорок пятом мчались Польшей…» — всех стихов поэта о войне не перечислишь, тем более, что фронтовая муза всегда была к нему благосклонна.
Говорят, что у войны не женское лицо. Окунев же смотрел на войну сквозь женское лицо. Упоминание имени Джульетты в его фронтовой лирике не случайно. Органично для поэта и это стихотворение:

Бьёт московского салюта
Ввысь прибой.
Знать хочу я в ту минуту:

Что с тобой?
Женские глаза иные
В этот миг —
Это только позывные
Глаз твоих.
Сколько горя я изведал,
Сколько зла,
Чтоб смеяться в День Победы
Ты смогла.

Рыцарское отношение к женщине и придает своеобразие лирическому герою Окунева. Тематически поэт был многообразен. Тема любви, интимная лирика были душой его поэзии на протяжении всего творческого пути. Не случайно подобно заклинанию повторяет он в заглавиях своих книг — «Женщине посвящается», «Лирика прежде всего», «Власть лирики».

Вечной темой поэзии Окунева стал Сталинград. О ней он заявил в своей первой книге “Сталинградцы”, которая, по словам Михаила Луконина, ознаменовала рождение нового поэта.

Волгоградцы трепетно хранят память о поэте Юрии Окуневе. В 1996 году на доме, в котором он проживал по адресу улица Советская, четыре, была установлена мемориальная доска.

***

Я в безнадёжном списке состою.
При мысли о прощании немею;
Билет обратно в кассу я сдаю –
Я от тебя уехать не умею.
Моим признаньям верьте иль не верьте:
Не научился я в любовь играть.
В тебе есть всё для жизни и для смерти.
Я остаюсь, чтоб жить и умирать.

***

Проснулся. Понял – ничего не будет.
Не будет ничего и никогда.
Свой возраст постигающие люди,
Что это – сожаленье иль беда?
Я не ревнив, спокоен и безгрешен,
Так правилен, что оторопь берёт.
По радио, как будто бы в насмешку,
«Я встретил вас…» мне Штоколов поёт.
Примерным намертво мой быт устроен.
И как всё это ты не назови,
Пожалуй, идеальней мы героев
Любой бездарной пьесы о любви.
Вот так. Зато никто нас не осудит.
Вот здорово! И горе – не беда!..
Хоть плачь, хоть смейся – ничего не будет.
Не будет ничего и никогда.

***

Если любишь, покажутся мелкими
и хвала, и хула.
Тихо, мерно бьют переделкинские
колокола.
Только верящему, а не верующему
ты, как крест.
Я пойду к патриарху; что ж делать ещё?..
Ведь не съест.
Я пойду к патриарху Алексию
на поклон.
— Нет, в любви вам не будет весело, —
скажет он.
Даже Бог не прибавит силы нам,
зови, не зови…
никогда не дождёшься помилования
от любви.
Страхом душу не исковеркаю.
Была не была!
Отпевают меня переделкинские
колокола.